Говорят, учителя сохраняют живой ум до глубокой старости. Глядя на Евдокию Ивановну Синкину, очень цепко воспринимающую действительность, в это охотно верится. За несколько дней до интервью ей исполнилось 97 лет, а поэтому холодильник забит тортами и рулетами от родни, которой действительно в избытке: много ли вы знаете людей, державших на руках свою праправнучку? Евдокия Ивановна — будто ожившая история: её приход в этот мир сопряжён с тайной, но для неё самой никаких тайн уже нет.
Биография
«Мои родители — Ольга и Иван Чалины, они попали в Кузбасс в первые годы после революции. Мама с папой часто говорили, что пришли «из Сибири», но никогда — откуда именно. Очень вероятно, что Чалины — не настоящая наша фамилия, что они использовали её как псевдоним для защиты от преследований. Родители осели в Кемеровском районе, в деревне Плотниково, и стали вести единоличное хозяйство — тогда ещё даже колхозов не было. Там в 1924-м году я и родилась», — рассказала Евдокия Ивановна.
По словам учительницы, труд тогда был очень тяжёлым, ни о каких сельхозмашинах речи не шло. Особенно сурово стало с началом войны: многих мужчин забрали на фронт, женщины стали выполнять и их работу. В те годы Евдокия Ивановна начала учить детей.
«Меня отправили работать в деревню Шалево Кемеровского района. Школы как таковой там не было – стоял обычный домик, все дети учились в одном кабинете. Принцип работы был таким: одна учительница приходила с утра, другая с обеда, и каждую в этой комнате слушали сразу по два класса, набиваясь туда доверху. Например, на первом ряду – первый класс, а на втором – второй. Впрочем, и учеников в этой небольшой деревеньке было мало, да и выбора не было, так как не хватало школ.
Проработала я там совсем недолго, до января 44-го. Потом меня перевели в совхоз, где к тому времени жила моя мама — сейчас это посёлок Солнечный — там я работала ещё около двух лет. В нём, конечно, школа уже была побольше, в каждом классе человек по 30. Но в 46-м году с фронта пришёл учитель, который работал на моём месте до войны. Он имел право вернуть своё место, и меня снова перевели, на этот раз в деревню Латыши», — продолжила она повествование.
Но на этом переезды молодой учительницы начальных классов не закончились. В Латышах она вышла замуж за Николая Синкина — фронтовика, ушедшего на войну в июне 1941-го года, а закончившего её в мае 45-го в только что взятой Праге. К началу пятидесятых муж освоился в мирной жизни, отучившись на горного мастера. Также он получил право преподавать в школе фабрично-заводского обучения, и ему сразу же предложили место в такой школе в посёлке Грамотеино, что ныне входит в состав Белова.
«По неизвестным мне причинам школа ФЗО, в которую Николай приехал работать, очень быстро закрылась. Я на новом месте тоже начала учить детей, но проработала совсем немного – мы уехали обратно в Кемеровский район, в Ягуновку. Муж устроился горным мастером в шахту, но и тут надолго не задержался: в 1956-м перебрался в Кедровку, работать на недавно открытом разрезе».
Недолго посидев без работы, Евдокия Ивановна устроилась в только что открывшуюся школу №52, позже ставшую школой №70. Там она проработала до выхода на пенсию в 1978-м.
Вечные учебники и тетради -«вредители»
По большому счёту, Евдокия Ивановна стала одним из педагогов, воспитавших в Кузбассе действительно всеобщую грамотность. В сороковые годы абсолютное большинство детей по приходу в первый класс читать не умели — им просто не от кого было научиться, многие родители были неграмотными. Всё время с 1 сентября до Нового Года посвящалось исключительно изучению азбуки и навыку сложения слогов в слова. Но на этом обязанности учителя «началки» не заканчивались.
«Я вела русский, математику, чтение, рисование, естествознание, пение, историю, географию и даже физкультуру», — перечислила она свои компетенции.
По воспоминаниям учительницы, тогда взрослые очень хотели, чтобы их дети выучились. Никогда не было такого, чтобы кого-то не отпустили в школу из-за того, что нужно помогать по хозяйству. Люди настраивались на новую жизнь. Несмотря на тяжёлые времена, необходимые детям учебники почти всегда были. Система образования дала осечку лишь единожды.
«В конце 40-х «естествознание» заменили на «окружающий мир», но новых учебников нам не предоставили. Приходилось продумывать дома то, что хочешь рассказать на уроке, и потом объяснять. Почему такая ситуация сложилась – не помню. Спустя какое-то время книги завезли», — вспомнила Евдокия Ивановна.
А вот с обложкой одной из рабочих тетрадей произошла очень «советская» история.
«Тетрадка была то ли по русскому языку, то ли по чтению. Помню, что там на обложке было что-то вроде буквенного ребуса, ну, или просто буквы, напечатанные в хаотичном порядке. И в один момент некто обнаружил, что эти буквы можно сложить в какое-то антисоветское предложение, которое может повлиять на отношение детей к стране и к власти. Обложки, конечно, поменяли очень быстро», — поделилась учительница.
Сами же учебники для начальных классов с 40-е по 70-е почти не менялись. По словам Евдокии Ивановны, даже внешний вид оставался примерно одним и тем же.
Колесо истории
Бурное послевоенное время начальную школу почти не коснулось. В учебниках истории для малышей задним числом исправлений не вносили: крамольных подробностей там и так не было, только общие слова. Великая Отечественная война уже тогда заняла особое место.
«Все дети твёрдо знали: война была потому, что на нас напал Гитлер. На уроках мы обсуждали подвиги героев, вроде Веры Волошиной или Александра Матросова. Ещё помню, что в нашу программу почти сразу после войны внесли «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, дети читали. Более раннюю историю изучали широкими шагами: про Наполеона рассказывали, про Александра Невского, татаро-монгольское иго», — вспоминает Евдокия Ивановна.
Когда 5 марта 1953 года умер Иосиф Сталин, она вполне искренне плакала. Но причиной слёз была отнюдь не жалость к диктатору.
«Хорошо помню, когда Сталин умер, мы горевали, несмотря на то, что он творил с людьми, как ломал их судьбы. Все почему-то были уверены, что когда он умрёт, война будет. Хотя я не помню, чтобы кто-то об этом говорил напрямую, у всех был такой страх».
Итог
С работы Евдокия Ивановна была вынуждена уйти в конце 70-х. Причиной стала перенесённая операция и невероятная нагрузка: кедровские школы тогда были переполнены.
«В одном из моих классов было 42 ребёнка, и это не было пределом. В те годы класс в 40 человек стал обыденностью. Тетради подшефных тебе детей тогда было тяжело не то что проверять, но даже нести домой. Поэтому после 35 лет в школе я приняла решение уйти на пенсию», — рассказала она.
К тому моменту двое детей, воспитанные в браке, выросли, но им нужно было помогать. Некоторое время Евдокия Ивановна работала в одном из общежитий Кедровки, однако к началу 90-х окончательно перестала работать.
