«Два Владимира и Александр»: как три фотографа из Новокузнецка очернили соцреализм эпохи застоя
В 1960-70-х годах три фотографа Владимир Воробьев, Владимир Соколаев и Александр Трофимов устроились на Кузнецкий металлургический комбинат. В 1978 году они объединились в организацию «ТРИВА», творческое наследие которой до сих пор является эталонным для изучения ушедшей советской эпохи.
«Это было именно самопознание»
Работать штатными фотографами в кино-корреспондентский пункт КМК все трое пришли в разное время: в 1967 году на должность старшего инженера был принят Владимир Воробьев, спустя семь лет на ставку инженера - Владимир Соколаев , и самым последним, в 1977 году, с должности-фото-лаборанта начинает свой творческий путь Александр Трофимов .
«Задача нашей работы в фотолаборатории заключалась в том, чтобы отразить жизнь, деятельность и достижения партии. Обыкновенное банальное дело, ничего особенного мы не делали. И так постепенно пошел материал, который отражал труд человека, его бытие, идеологию» (здесь и далее — цитаты из разговора автора и Александра Трофимова, ранее текст не был опубликован — прим.ред).
Александр Трофимов
По словам людей, близко знавших троицу, с фотоаппаратом они не расставались практически с утра и до самой ночи, постоянно что-то снимали, проявляли, печатали. В итоге на каком-то этапе совместной работы у всех трех сложился сходный метод работы: приоритет репортажа перед постановочными съемками.
Это не был настрой против кого-то, это было именно самопознание.
«С Воробьевым и Соколаевым я работал всего два года, с 1974 по 1976, но хорошо помню, что в творчестве они были очень свободными. Однако, на мой взгляд, на них очень сильно повлияла выставка „Человек и природа", которую они готовили в 1976 году с фотоклубом „Сибирь". Куратором ее был журналист „Комсомольской правды" Вячеслав Запорощенко. Если до работы с ним они просто снимали, то после выставки всерьез занялись фотографией в стиле „стрит-арт.
Идеологом у них, конечно, был Воробьев. Это такой человек, который хотел больше узнать о мире, о человеке, все искал какие-то подходы типа „познай себя". Где в те годы можно было это прочитать? Володя искал такую литературу, переснимал… Но это не был настрой против кого-то, это было именно самопознание. Со временем они закрылись от окружающих, почти ничего о работе не рассказывали. Боялись проверок, это совершенно точно», - вспоминает тот период Фотограф Валентин Волченков.
Идеологом у них, конечно, был Воробьев. Это такой человек, который хотел больше узнать о мире, о человеке, все искал какие-то подходы типа „познай себя". Где в те годы можно было это прочитать? Володя искал такую литературу, переснимал… Но это не был настрой против кого-то, это было именно самопознание. Со временем они закрылись от окружающих, почти ничего о работе не рассказывали. Боялись проверок, это совершенно точно», - вспоминает тот период Фотограф Валентин Волченков.
«Два Владимира и Александр»
В конце 1970-х фотографы активно участвуют во всесоюзных и международных выставках, получают награды. По сути, как таковой необходимости объединения в творческую организацию у них не было: каждый уже состоялся как самостоятельный фотохудожник со своим особенным стилем (хотя и схожим в рамках одной фотолаборатории). Однако в апреле 1980 года в документах отдела культуры горисполкома была задокументирована новая творческая организация «ТРИВА», которая расшифровывалась примерно как «Трое: Владимир, Владимир и Александр».
«Я не могу сказать, что мы сложились как группа, изнутри ТРИВУ ничто не объединяло. Просто возникла техническая необходимость для участия в фотовыставках: в те годы, чтобы посылать фотографии за границу, была необходима гербовая печать, а ее могли поставить только на документах организации»
Александр Трофимов
Фотографы руководствовались следующими принципами, часть которых была задокументирована в самом Уставе.
Смысл — „паспортизация" времени и места;
Цель — правда ради правды;
Задача — создание фотодокумента события;
Жанр — рабочая и социальная фотография;
Метод — репортажный;
Ограничения при съемке — строгое невмешательство в событие;
Ограничения при печати — стандартная обработка, печать полного кадра;
Аппаратура — Leica M2, M3, M4 с Summicron 1,4/50, Summilux 2/50.
Цель — правда ради правды;
Задача — создание фотодокумента события;
Жанр — рабочая и социальная фотография;
Метод — репортажный;
Ограничения при съемке — строгое невмешательство в событие;
Ограничения при печати — стандартная обработка, печать полного кадра;
Аппаратура — Leica M2, M3, M4 с Summicron 1,4/50, Summilux 2/50.
К началу 1980 года в «копилке» у объединения уже было участие в 28 фотовыставках самого различного масштаба. Среди них Всесоюзная, посвященная 100-летию со дня рождения Ленина, конкурс Красногорского механического завода, международная «БИФОТА-79», «ЖЕНЩИНА-79», и т. д. На протяжении 1980-го фотографы стали участниками еще 19-ти экспозиций. Казалось, ТРИВУ огромный успех. Трофимова, Воробьева и Соколаева знали буквально «в лицо» и разрешали снимать там, где обычным фотографам вход был запрещен: в роддомах, доме ребенка, в зоне партийных работников на демонстрациях и т. д.
Однако все внезапно переменилось.
Причиной стала попытка отправить фотографии за железный занавес - престижный международный конкурс World Press Photo.
«Наступил 1980 год - год Олимпиады. Естественно, стране надо было выглядеть респектабельно, вот мы и попали «под раздачу». Соколаев решил, что он хочет участвовать в World Press Foto. Я говорил ему: «Зачем? Для этого нужно быть членом действующего печатного органа, а мы таковым не являемся". Однако он решил все по-своему, хотя мы с Воробьевым убеждали его в обратном»
Александр Трофимов
Заявки фотографов на WPF принимались через Москву
Однако из столицы снимки вернули в Кемеровский обком партии. Чиновники и партийные деятели в новокузнецких повседневных фотографиях увидели не просто советскую действительность. В областном комитете партии репортажи посчитали целенаправленным очернением социалистического образа жизни.
В фотолабораторию КМК пришли сотрудники КГБ, народный контроль. Ничем противозаконным фотографом не занимались (ни спекуляцией, ни хищением собственности, ни, тем более, печатью порногорафии), предъявить им обвинения было не в чем. Тогда на ТРИВУ стали действовать административными методами: всем трем предложили уволиться. И уже одновременно руководство стало набирать новых людей на эти же должности .
«Получилось так, что мы ходили на работу, и они ходили. Им платили зарплату, и нам. Правда, новому составу назначили зарплату в два раза выше, и дали квартиры. Нам предложили уволиться, потому что мы подставили первых людей города. Товарищ Ягодицын, заведовавший в то время отделом культуры, перед партбюро на коленях просил прощения за то, что просмотрел «идеологическую бомбу». Приезжали люди из ЦК и кричали: «Вот они враги народа! Антисоветчики!» Бывшие знакомые перебегали дорогу, не желая здороваться с нами. И мы действительно не знали, чем все кончится! Очень много фотографий просто сжигали из страха. У Воробьева на даче вся округа была в черном пепле»
Александр Трофимов
«Он не работал, а именно занимался «таким делом»
В 1981 году объединение ТРИВА было официально расформировано по решению обкома КПСС. Воробьев и Соколаев некоторое время работали вместе, а в 1989 году их пути разошлись окончательно. В 1990-е Владимир Соколаев уехал в Москву и с головой ушел в ландшафтную фотографию. Фотографировать "социалку" он на время прекратил.
Оставшиеся в Новокузнецке Воробьев и Трофимов отношений друг с другом не поддерживали.
Оставшиеся в Новокузнецке Воробьев и Трофимов отношений друг с другом не поддерживали.
Отец снова обратился к социальной фотографии примерно к 2010-м годам, когда стал писать историю ТРИВы, обрабатывать свой архив. Однако и до этого информация о ТРИВЕ и том периоде никогда не скрывалась и не замалчивалась, она всегда была где-то рядом
Христина Соколаева, дочь фотографа
В 2011 году скончался Владимир Воробьев, в сентябре 2016 года из жизни ушел Владимир Соколаев. После него остался архив, включающий фотографии, негативы, видеофильмы, письма, рукодельные фотоальбомы и многое другое. Часть архива - снимки из авторского отбора, так называемый «золотой фонд», находится в МАММ ( мультимедиа арт музей - прим.ред), часть выложена на сайте, созданном еще при фотохудожнике. Основной фонд архива хранится у его младшей дочери - Христины Соколаевой . Она же создала в Instagram страницу , где выкладывает фотографии отца. На снимки приходит обратная связь: например, пару лет назад мужчина узнал свою маму на фотографии «Молодая мать. Долина реки Туэкты. Горный Алтай» и попросил показать другие снимки из этой серии.
Молодая мать. Долина реки Туэкты. Горный Алтай. 27.07.1980
— Сложно ответить на вопрос, какая фотография отца нравится мне больше – ландшафтная или социальная, - говорит Христина Соколаева. - Ландшафт – более тонкая вещь для понимания и восхищения, но умение отца ловить момент и чувствовать среду очень четко видно и в ней. Фотографировать природу так это – отдельный талант. Но, конечно, больше вытягивает на себя именно социальная фотография, потому что она окно в то время, за ней всегда стоит история. Иногда говорят: «Ты же не застала тот период, это не ностальгия». Конечно, я родилась в 1993 году, но и 1997 отличался не сильно — это были во многом те же предметы и обстановка, особенно здесь, в Новокузнецке. Поэтому все узнается. |
Фотоаппарат у папы всегда был с собой. Это почти невообразимая ситуация – чтобы у него не было с собой камеры. Потому что это не работа, а дело жизни. Любимое. Он получал невероятную радость, например, от покупки нового фотоаппарата – первого нового аппарата в его жизни – Nikon d7000 – до этого все были, как говорится, б/у.
Человеку 63 года, он держит в руках новенькую камеру, и носится радостный, снимает. Приходит к тебе и говорит: «Смотри: я сфотографировал, а там видно даже то, что я не вижу глазом!».
В советское время они так долго бились над тем, чтобы отразить на пленке то, что видит глаз – отечественная техника часто была не в состоянии этого сделать, особенно в цехах КМК (Кузнецкого Металлургического комбината - прим.ред). Только Canon и Leica открыли им этот путь — дали возможность запечатлеть металл КМК. А теперь новый фотоаппарат видел даже больше глаза.
Человеку 63 года, он держит в руках новенькую камеру, и носится радостный, снимает. Приходит к тебе и говорит: «Смотри: я сфотографировал, а там видно даже то, что я не вижу глазом!».
В советское время они так долго бились над тем, чтобы отразить на пленке то, что видит глаз – отечественная техника часто была не в состоянии этого сделать, особенно в цехах КМК (Кузнецкого Металлургического комбината - прим.ред). Только Canon и Leica открыли им этот путь — дали возможность запечатлеть металл КМК. А теперь новый фотоаппарат видел даже больше глаза.
Та самая Leica М3 все эти годы аккуратно лежала у папы — он ее берег, пусть и сломанную. Говорил, что починить сложно. Однажды я аккуратно выспросила у него, какая деталь сломана, он сказал «паразитная шестерня». Я записала и попыталась ее найти к его дню рождения. Не получилось. Сейчас его Leica чинит мой друг, питерский фотограф Николай Щеголев, большой папин поклонник. С трепетом и упорством вытачивает эту самую шестерню.
В кустах у тебя сидят принцессы, принцы, кареты из лопухов.
— Вы часто с ним приезжали в Новокузнецк?
— Да, в детстве почти каждое лето. Заканчивалась школа и мы – сюда, а потом на Алтай или в Хакасию. На учебу я возвращалась только в октябре. Это был классный момент воспитания: папа фотографирует, а ты предоставлен сам себе, где-то с не съемочной стороны развлекаешься травинками: в кустах у тебя сидят принцессы, принцы, кареты из лопухов.
В детстве я была окружена миром фотохудожника: не особенно осознавая, что это, играла с его камерами, весами для химикатов, контрольками, пригласительными на выставки. В 1989 году папа делал выставку «Регион», пригласительные были выполнены в виде этаких купюр с силуэтом быка, где на обороте располагался пригласительный текст. Часть осталась в мастерской и попала мне в руки. В детстве в написанное не очень вникаешь, так что это были «денежки», которые я теряла, разрисовывала и тд. Хорошо, что папа несколько штук все-таки запрятал и они сохранились.
— Да, в детстве почти каждое лето. Заканчивалась школа и мы – сюда, а потом на Алтай или в Хакасию. На учебу я возвращалась только в октябре. Это был классный момент воспитания: папа фотографирует, а ты предоставлен сам себе, где-то с не съемочной стороны развлекаешься травинками: в кустах у тебя сидят принцессы, принцы, кареты из лопухов.
В детстве я была окружена миром фотохудожника: не особенно осознавая, что это, играла с его камерами, весами для химикатов, контрольками, пригласительными на выставки. В 1989 году папа делал выставку «Регион», пригласительные были выполнены в виде этаких купюр с силуэтом быка, где на обороте располагался пригласительный текст. Часть осталась в мастерской и попала мне в руки. В детстве в написанное не очень вникаешь, так что это были «денежки», которые я теряла, разрисовывала и тд. Хорошо, что папа несколько штук все-таки запрятал и они сохранились.
— Здесь, в Новокузнецке, Владимир Соколаев встречался с Воробьевым и Трофимовым? — Встреч с Трофимовым я не помню, но могу не знать. А Воробьева я знала как «дядю Володю», мы иногда приезжали к ним в гости, когда я была еще ребенком. Садились за стол, наливали чай, и многое обсуждали, но больше – про глобальное, например, философию фотографии. Воробьев, и это уже мое общее впечатление, хорошо относился к папиной активности по продвижению ТРИВы, но сам в это не включался. Есть ощущение, что это было для него не так важно. Он, например, не особенно хотел, чтобы делали сайт с его фотографиями. Для него это был пройденный этап. Папа же, наоборот, был убежден, что надо публиковать все работы, чтобы люди их увидели. Иначе, зачем оно лежит, зачем оно в столе? Как-то он сказал фразу, которая мне запала: «Если талант тебе дан, то твой долг – его реализовать». Думаю, что доступ зрителя к фотографии тоже был для него частью реализации. Архив отца в очень хорошем состоянии. Он с самого начала системно подходил к архивированию. Все снимки атрибутированы и названы через три составляющих: «Что. Где. Когда». Есть маленькая история о его системном отношении: в 1970– 1980-ых у отца было несколько выставок, посвященных детским домам. Пару лет назад я решила восстановить одну из них – собрать те же фотографии в том же порядке, в котором они висели 40 лет назад, так называемая авторская развеска. Нашла снимки с открытия той выставки, долго вглядывалась в размытые силуэты. Сделала. А месяц назад, разбирая архив, нашла папку с фотографиями – вся экспозиция выставки «Брошенные дети» в порядке развески, специально отснята и сохранена еще тогда – все видно, вглядываться не нужно, бери да повторяй! Поэтому – да, система была всегда, и это фантастика! |
«А ты таких куриц не застала!»
— Владимир Соколаев рассказывал истории фотографий, то, как они создавались?
— Конечно, лично и на мастер - классах, которые проводил: он показывал фотографии и сопровождал их рассказом: о времени или том, как снимок был сделан, что происходило вокруг. У нас сохранилось много таких аудиорассказов, часть из них я оформила в маленькую серию видео «Автор о фотографии» и выкладываю в Instagram. Там есть про обрубщика литья, человека с катарактой и сжигание чучела на масленицу – много интересного, и все – голосом автора.
А еще комментарии к снимкам встречаются на обороте контактных отпечатков – это тоже большой источник информации. Что я помню из личного, так это его «А ты таких куриц не застала!». Это он говорил про фото «Опаливание куриной тушки». — «Они были си-и-иние, мы их синявчиками называли!». Тут еще звучала фраза: «А ты же не знаешь!». Но важно, что это говорилось не унизительно, а с интересом и готовностью – «Я сейчас тебе расскажу!». Он много рассказывал.
— Конечно, лично и на мастер - классах, которые проводил: он показывал фотографии и сопровождал их рассказом: о времени или том, как снимок был сделан, что происходило вокруг. У нас сохранилось много таких аудиорассказов, часть из них я оформила в маленькую серию видео «Автор о фотографии» и выкладываю в Instagram. Там есть про обрубщика литья, человека с катарактой и сжигание чучела на масленицу – много интересного, и все – голосом автора.
А еще комментарии к снимкам встречаются на обороте контактных отпечатков – это тоже большой источник информации. Что я помню из личного, так это его «А ты таких куриц не застала!». Это он говорил про фото «Опаливание куриной тушки». — «Они были си-и-иние, мы их синявчиками называли!». Тут еще звучала фраза: «А ты же не знаешь!». Но важно, что это говорилось не унизительно, а с интересом и готовностью – «Я сейчас тебе расскажу!». Он много рассказывал.
Маленькой, я часто просила папу рассказать не сказку, а историю из жизни. Там много их было. Мое любимое – это период путешествий, когда мы уезжали снимать ландшафты: четыре месяца почти через всю страну: от Москвы до границы с Монголией. Там были переворачивающиеся машины, отказавшие на спуске с перевала тормоза, полеты в кюветы. Долгое время мы большой командой путешествовали на велосипедах: на ночь парковали их вокруг дерева, пристегивали цепью и вешали растяжки с колокольчиками. Однажды ночью местные жители украли у нас несколько велосипедов, и мужчины поехали в погоню. Ночь, на двух УАЗАх они преследуют воров… Интересные были истории из жизни.
В 2014 году папа издал альбом и один подписал для меня: «Люби страну свою и людей ее» было в конце подписи. И это настолько про него! Все его фотографии про любовь к людям и стране. Именно поэтому, я думаю, они и не снимали то, что сами назвали бы «чернухой», они всегда снимали жизнь, которая была вокруг, без специального поиска «темных углов». Для меня эти слова на альбоме очень важны, в некотором роде — они путеводные.
В 2014 году папа издал альбом и один подписал для меня: «Люби страну свою и людей ее» было в конце подписи. И это настолько про него! Все его фотографии про любовь к людям и стране. Именно поэтому, я думаю, они и не снимали то, что сами назвали бы «чернухой», они всегда снимали жизнь, которая была вокруг, без специального поиска «темных углов». Для меня эти слова на альбоме очень важны, в некотором роде — они путеводные.
— Каково это быть дочерью «того самого Соколаева», если в этом какая-то обреченная предопределенность?
— Конечно, есть вопрос, который встает перед тобой, когда ты наследник чего-то столь крупного: пойти по своему пути или развивать дело родителя? Отец, конечно, транслировал, что ему важна моя помощь с архивом, но никогда не говорил, что я должна. Но для меня такой вопрос никогда и не стоял.
Сейчас задай я себе вопрос «А если я не должна?» – сомнений не возникает.
Однажды, за три года до папиного ухода, мы говорили с другом об окончании университета, чем мы будем заниматься после. Тогда я сказала «кем работать – понятия не имею, но в моей жизни точно будет работа с отцовским архивом». Это было знанием, очень спокойным и как будто неотделимым от тебя. И сейчас задай я себе вопрос «А если я не должна?» – сомнений не возникает. Потому что не заниматься этим невозможно. Архив всегда с нами, и мы очень хотим, чтобы его увидело как можно больше людей, потому что он – о них и для них.
Текст: Алла Мождженская
Фото: личный архив Христины Соколаевой, Новокузнецк400
© 2021
Фото: личный архив Христины Соколаевой, Новокузнецк400
© 2021
