Первый раз, находясь в кинозале, услышал крик ужаса без последующего нервного смеха. Кто-то захихикал, но не засмеялся в голос, потому что практически все прочувствовали причину крика и находились там, в картине. Удивительное событие. И ведь это произошло не на фильме ужасов, а на номинально заявленном “психологическом сверхъестественном триллере” “Черный лебедь” режиссера Даррена Аранофски. 
История балерины, которая становится новой примой и получает главную партию в постановке “Лебединого озера”, изобилует внутренними переживаниями главной героини, эротизмом, порой настолько неприкрытым, что в жар бросает, и, конечно, грацией и чувственностью, которую может подарить зрителю балет. Как здесь сняты танцевальные партии! Камера кружит не отрываясь, следя за главными персонажами, вовлекая зрителей в зале, смотрящих в самую гущу танца. Музыка Чайковского добавляет (или создаёт?) атмосферы, и возникает ощущение, что начинаешь парить. При этом сцены обыденного общения сняты подрагивающей камерой, что помогает больше вовлечься в танец в моменты кульминационных сцен. 
Но балет все же выступает в фильме как мощнейший фон для показа тяжелых переживаний главной героини Нины, которую сыграла Натали Портман. И если в первые минуты фильма в Нине видишь Портман, то спустя небольшое количество времени остается лишь балерина с ее стремлениями и проблемами, и только лишь иногда в голове мелькает мысль, сколько же сделано для роли. И дело не только в изучении разнообразных па. Иногда с экрана льется такая игра на грани, настолько надрывная, что не сопереживать очень сложно. А каково это, показывать на сценах репетиций неуверенную, не до конца прочувствованную партию черной лебеди, чтобы в финале станцевать так, что понимаешь, вот чего добивался режиссер балетной постановки, и понять, почему рукоплещет зал Нью-Йоркского театра? А сцены, когда герой Венсана Касселя (тот самый режиссёр) учит новую приму чувственности, запуская руки во все доступные и недоступные места, или потрясающая любовная сцена с участием двух танцовщиц. Увидеть в одной постели обуянных страстью Натали Портман и Милу Кунис – это дорогого стоит.
Но вернемся к ужасу, который в фильме, кажется, присутствует всё время или по крайней мере находится рядом, готовый выпрыгнуть на экран, чтобы напрячь до чёртиков. Тревога появляется уже в первых сценах, когда героиня мимолётно встречает своего двойника, чтобы наращивать и наращивать своё влияние, переходя в неприкрытый ужас и совершенно катарсистичный финал. Сцену возвращения домой после последней репетиции можно, как говорят, записывать в учебные пособия по нагнетанию атмосферы страха и зрительского напряжения. Игра с зеркалами, порой пугающая не меньше, чем в фильме “Зеркала”, и постепенное выбивание из-под ног зрителей понимания, где явь, а где фантазия больного неконтролируемого воображения главной героини, это, правда, изумляет. В одном из интервью Венсан Кассель сказал, что в фильме много спецэффектов. Да, они есть, их много, они видны, но их не воспринимаешь как спецэффекты, настолько они уместно вовлечены в картину и работают на конечный результат. Когда танцовщица обрастает перьями, понимаешь, вот оно – волшебство кино.
Обсуждайте этот и другие материалы в нашем telegram-канале
