Если рецензия со спойлерами, значит, фильм плохой
Неизвестный критик
В рецензии будут приведены отрывки из пьесы неизвестного критика «Заложница 3. Путь становления, или «Это конец?»
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Оливье. Режиссёр фильма. Несмотря на возраст, очень лучезарен и воодушевлён. Смотрит на мир словно ребёнок.
Дядя Люк. Продюсер и сценарист фильма.
Нисон. Исполнитель главной роли.
Уитакер. Исполнитель второстепенной роли.
Дугрей Скотт. Исполнитель роли главного гада.
Оливье: Дядя Люк, дядя Лайам сказал, что не будет сниматься в третьей части, если в ней снова кого-нибудь возьмут в заложники. Что мы будем делать?
Дядя Люк: Мы заставим его мстить.
Оливье: Нам? За вторую часть?
Дядя Люк: Ну что ты, мальчик мой, ну что ты.
В третьей части и вправду нет номинальных заложников. Бывшую жену главного героя убивают, и все улики указывают на него. Брайну Миллсу, кроме того, что нужно найти убийц, ещё приходится убегать от полиции. И это были не спойлеры. Сюжетная завязка была раскрыта ещё в первом трейлере фильма.
Оливье: Дядя Люк, а помнишь, как я круто третьего Перевозчика снял!?
Дядя Люк (саркастически): Да, это было великолепно.
Оливье (не замечая насмешки): Дядя Люк, я так соскучился по машинкам. Давай внесём в серию новую струю. Пусть Миллс будет чаще передвигаться на машинах, чем драться. Погони, куча разбитых тачек. Опять же марки автомобильные порекламируем. Они же нам заплатят?
Дядя Люк (задумчиво): Точно… реклама… У меня появилась замечательная идея! Пусть наши рекламные агенты свяжутся с какой-нибудь пекарней.
Третья экшен сцена в фильме начинается примерно на 60-й минуте. В боевике. В “Заложнице”. Третья. Спустя час хронометража. Всего сцен, кажется, пять или шесть. Но зритель, как это ни парадоксально для экшена, может сказать спасибо за то, что их так мало. Потому что каждая из них – это мучение для глаз и мозга. Кадры сменяют друг друга с бешеной скоростью. Многие из них длятся меньше секунды. Сцены превращается в кашу, которую очень сложно усвоить. Оператор будто привязал камеру к цепи и бегал по съёмочной площадке, раскручивая её и дико хохоча. Эпилептики бьются в припадках. Мешанина такая, что в определённые моменты просто начинаешь не понимать, что происходит на экране. Кто куда поехал, чья машина перевернулась, кто куда побежал, кто куда стреляет, кто кого и как ударил. Чтобы не разболелась голова, приходилось закрывать глаза.
Оливье: Дядя Люк, а давай там детектива намутим. Ну чтоб непонятно было, что главный гад — это не самый главный гад. А потом, в конце — хопа! — и главным гадом оказывается другой, о ком никто и подумать не мог. Вот все очумеют от неожиданности!
Дядя Люк: А вкусные пончики, или как их там. Тёплые ещё. О, тёплые пончики! Это зацепка.
Чтобы как-то разнообразить сюжет и не идти по накатанным рельсам первых двух частей, была введена детективная интрига, которая оборачивается пшиком. Потому что когда всё раскрывается, зритель уже десятки раз понял, что к чему. Да при одном взгляде на мерзкую рожу преемника Миллса на посту мужа становится ясно, кто здесь главный гад. Русские для отвода глаз! Ха! Кто же и зачем убил бедную Ленор? Интересно, кому-нибудь из зрителей пришла мысль хотя бы задаться этим вопросом по ходу просмотра? Но важность интриги насильно натягивают на зрительское внимание. Раз за разом. Это настолько важно для создателей, что объяснение того, что вообще произошло в сюжете воспроизводится раза три. Апофеозом, конечно, становится финальный разговор Миллса и инспектора, когда прямейшими фразами и очень кратко нам пересказывают весь фильм.
Оливье: Дядя Люк, я недавно посмотрел советский фильм про Шерлока Холмса. Там в конце сыщик объясняют доктору Ватсону, как он раскрыл дело. Давайте в финале и мы подобную объяснялку вставим.
Дядя Люк: Зачем? Ведь… А впрочем, делай, что хочешь.
Кроме ужасного экшена, пустой интриги, дебильного плана главного гада, фильм изобилует всеми клише картин, выпущенных под продюсерством Бессона. Натянутые семейные ценности, типа смешные второстепенные персонажи, совершенно ненужные, ни на что не влияющие фишки некоторых героев. Всё это есть в “Заложнице 3”.
Съемка сцены финального разговора между Миллсом и инспектором Доцлером.
Нисон: Поздравляю, Форест, мы закончили сниматься в этом дерьме.
Уитакер: Ну насчет вас, Лайам, я не совсем уверен. Поговаривают, 4-я часть зреет в умах.
Нисон: Неужели? Я думал, что трилогия это всё. Даже на постерах пишут “Это конец”. Но есть надежда, что никто не пойдёт на это, и делать продолжение будет нецелесообразным.
Уитакер: Ох, сомневаюсь.
Нисон: Ну и вы не расслабляйтесь, вас тоже могут позвать. Надо же объяснить зрителю, зачем вашему герою этот шахматный конь и резинка на руке. Вам сколько заплатили за роль?
Уитакер: Да уж поменьше, чем вам.
Оливье: Стоп! Снято! Дядя Лайам, дядя Форест, превосходно. Хоть и не по сценарию.
Слышится зловещий смех Дугрея Скотта, который никак не может отойти от своей последней сцены и понять, зачем он вообще согласился на участие в этом фильме.
Ночь. Дядя Люк разговаривает по телефону, держа в руках сценарий.
Дядя Люк: Мальчик мой, слушай, какая-то лажа у нас получается. Давай хоть вставим в конце эффектную сцену. Например, герой на Порше сбивает взлетающий самолёт.
Оливье: Но, дядя Люк, у нас хватит денег?
Дядя Люк: Об этом не беспокойся. Ты не представляешь, сколько нам заплатила эта пекарня.
