«Мы даже слова такого не знали — заложники»
Людмила Швыдко родилась в Казахстане в 1956 году, но родиной считает Кузбасс. Маленькую Людочку сюда привезли родители, здесь же она выросла и окончила педагогическое училище. Позже в Белове повстречала и будущего мужа Леонида. А потом семья решила сменить климат и переехала в Орджоникидзе (нынешний Владикавказ) — теплый и богатый курортный город в Северной Осетии, где у них в семье появилось два сына — Дима и Виталя.
Там же Людмила устроилась в детский сад заведующей, жизнь шла своим чередом, дети подрастали. 1 декабря 1988 года был самым обычным днём. В детском саду, где работала женщина, как раз начинали готовиться к Новому Году и украшали окна. Как вспоминает женщина, в какой-то момент ей стало почти физически плохо — навалилась тоска, стало беспокойно за старшего сына — Димку, ученика 4 «Г» класса.
«Я работаю. Мы вешали занавес в детском саду. Душа болит и всё, вот кровью всё обливается. Я рвусь домой, время уже поздний час, я говорю, что мне домой нужно, я домой хочу. Такси вызываю, так как там транспорт тяжело ходил. Такси едет — и у него то бензин заканчивается, то ему надо на заправку, то ещё что-то.
Я уже нервничаю. Чувство было, будто что-то происходит. Дома мне соседка выводит младшего, Виталю. Говорит: «Воспитательница привела ребёнка». А у нас Дима отвечал за брата, он должен был забирать.
И тут звонит городской телефон. Подбегаю к телефону, а мне муж: «Ты только не переживай, с Димой произошла беда». Первое, что на ум пришло — будто он под трамвай попал. Он любитель, как и все пацаны, ездить на «колбасе», сзади трамвая. А потом муж говорит: «В общем, их взяли в заложники».
Людмила Швыдко вспоминает, что не сразу поняла, о чем идет речь. Как она рассказала, даже страшное слово «заложники» было для неё незнакомым, но пугающим. Новость о захвате заложников быстро разлетелась по городу, телефон в квартире Швыдко разрывался — один за другим сыпались звонки с новостями, сочувствием, успокаивающими словами… Но сидеть и слушать соболезнования было некогда: оставив мужа с младшим сыном, Людмила поехала в организованный штаб, к другим родителям. В Орджоникидзе домой в тот день не вернулись 30 детей.
Первый «детский» теракт
На столе у Людмилы Швыдко, среди пожелтевших бумаг и писем, лежит плакат-календарь с Владимиром Высоцким. Это сувенир, который вручили сотрудники орджоникидзевской типографии школьникам из 4 «Г» — у ребят 1 декабря там проходила экскурсия, и напоследок каждому школяру подарили плакат.
На выходе из типографии класс поджидал автобус. Какой-то мужчина выглянул из салона и поинтересовался, из какой школы ребята, а потом заверил учительницу — автобус прислали из школы специально за ними. Класс дружно зашёл в салон, и всё резко изменилось: внутри сидели мужики, которые достали «обрез» и заявили, что дети и их учительница теперь — заложники.
К вечеру автобус с заложниками заехал на площадь у здания республиканского облсовета. На оборотной стороне одного из плакатов с Высоцким террористы написали свои требования — три миллиона долларов, наркотики, оружие, патроны и самолёт до Израиля. В случае невыполнения требований — пригрозили по очереди отрезать детям головы и выкидывать из автобуса. А в случае штурма пообещали, что автобус вспыхнет, как спичка. К этому варианту захватчики были готовы: по всему салону были расставлены банки и канистры с бензином.
Начались переговоры. Правительство согласилось с условиями террористов, чтобы спасти жизни детей — в аэропорт «Минеральные воды» специально «пригнали» самолёт, на котором преступники планировали добраться в Израиль. Под утро автобус с заложниками под сопровождением силовиков двинулся в сторону аэропорта, по дороге террористы пошли на уступки и согласились высадить одного заложника. Дети сами выбрали, кого — девочку. После нескольких часов в душном, пропитанном парами бензина салоне без еды и воды девочка очень плохо себя чувствовала, остальные ребята настояли, чтобы её отпустили. В папке с письмами Людмилы Швыдко, есть распечатка стихотворения, посвящённого этому моменту.
«Я помню, как дрожали дети
Тогда, в холодном декабре,
В автобусе, вернее в клети,
В бандитской сумрачной норе.
И в тяжкий час, едва расслышав:
«Один свободен… Кто пойдёт?»
Святое рыцарство мальчишек
Пустило девочку вперёд…»
«Детей из автобуса передавали на руках»
С момента захвата заложников шли часы, все это время жизни школьников буквально висели на волоске. Жители Орджоникидзе напряжённо ждали, чем закончатся переговоры. Сердца родителей разрывались от ужаса, но ничем помочь детям они не могли.
«Не знала я тогда никаких молитв, не знала, что есть Бог, ничего не знала. Но почему-то сразу всё узнала, какие-то молитвы пошли, какие-то материнские слова пошли, чтоб только всё хорошо закончилось», — вспоминает Людмила Швыдко.
К тому же Людмила с мужем вдвойне боялись за сына, так как Дима рос смелым ребёнком, часто заступался за товарищей. Он вполне мог что-то возразить, сказать или даже сделать террористам.
«Под попу положить им что-нибудь мог такое, он у нас такой парень. Боялись, что он чего-нибудь такое сотворит и навредит тем самым, прибьют его там…», — не без гордости за сына рассказывает Людмила, но голос всё-таки дрожит от воспоминаний.
В это время силовики из группы «Альфа» проводили операцию «Гром». Сотрудник КГБ Евгений Шереметьев с риском для жизни вёл сложные и рискованные переговоры с неадекватными уголовниками под наркотиками. Он последовательно выменивал деньги, бронежилеты, оружие, патроны и наркотики на жизни детей. Уже в аэропорту, в обмен на пилотов самолёта, террористы выпустили учительницу Наталью Якимову и последних учеников, в числе которых был Дима Швыдко.
Самолёт с террористами на борту полетел в Израиль, а освобождённым пленникам предстоял путь домой: их доставили сперва в аэропорт Беслана, а потом посадили на автобус и повезли на встречу с родителями.
«И вот, когда подъехали, такое ощущение было, что вся республика собралась. Вот вся площадь у нас была. И детей с автобуса передавали на руках. А они сонные, они же в туалет сутки не ходили, они не кушали.
Пока их домой везли, наши там уже стол подготовили, чтобы покормить ребёнка. Какой там! Он в комнату к бабушке зашел, и всё… Мы заходим, а Дима как был в сапогах, в куртке, в шапчонке, так и свалился».
Запах бензина на галстуке
Когда сын проснулся, рассказал подробности того, что творилось внутри автобуса в те страшные часы. Внутри провонявшего бензином салона три десятка детей провели больше суток, там было холодно, голодно, страшно, не было возможности даже сходить в туалет: себе террористы обустроили туалет внутри салона, детям же приходилось упрашивать преступников отпустить их в туалет под наблюдением. Особенно страдали девочки.
Террористы размахивали оружием, ругались, курили, угрожали, кололись наркотиками прямо в салоне автобуса, при детях. В какой-то момент — начали издеваться над заложниками. Так, один из бандитов сказал детям, что тот, кто сожжёт свой пионерский галстук, сможет получить свободу. Пионеры отказались получать свободу такой ценой. Они стали прятать свои алые галстуки кто куда. Дима Швыдко свой спрятал в ботинок.
История мигом заняла первые полосы мировых и советских газет, стойкость и героизм пионеров из 4 «Г» класса так поразили их сверстников по всему миру, что они буквально завалили письмами школу №42 в Орджоникидзе и учительницу 4 «Г» Наталью. Стопка этих писем до сих пор хранится у Людмилы Швыдко. Самым дорогим женщина называет то, которое пришло из Кузбасса.
«Здравствуйте, Наталья Владимировна и ребята из 4-ого «Г»! Мы, пионеры 5 «А» класса, восхищаемся вашим мужественным поведением. Ведь у вас было такое страшное и опасное положение в автобусе. Вас могли каждую минуту, каждую секунду сжечь или расстрелять. В таких экстремальных условиях трудно держать себя в руках. А вы в тяжелый час не опозорили честь пионерского галстука и держались мужественно! Наверно, вам было страшно, но вы были героями», — говорится в тексте письма.
Главной семейной реликвией Людмила Швыдко называет тот самый галстук, который был на Диме 1 декабря. Людмила рассказала, как её сын Дмитрий, спустя много лет, отметил, что все ещё чувствует от пионерского галстука запах бензина.
«Я тогда не поверила, понюхала. А потом и самой начало казаться, будто запах есть. Понюхайте», — предложила женщина.
При этом Людмила Швыдко с тревогой отмечает — возможно, именно отказ поджигать галстук помог спасти жизнь всем, кто был в автобусе. К тому моменту, как террористы озвучили своё глумливое требование, весь салон был пропитан парами бензина, горючая жидкость по дороге выплескивалась и могла воспламениться в любую секунду. Одной искры было достаточно, чтобы превратить салон автобуса в огненную ловушку. После освобождения Дима рассказывал маме, что не только галстук, но и все связанные с пережитым вещи пропахли бензином.
Даже спустя столько лет после случившегося у Людмилы, когда она прикасается к галстуку, к письмам, к сохранённому плакату, трясутся руки от воспоминаний.
«Вот это пережить — не дай Бог никому. Это страшно! До сих пор, 35 лет проходит, а до сих пор сны снятся, будто я ребенка теряю своего», — сказала Людмила, глядя на фотографию, на которой запечатлены пионеры 4 «Г».
Теракт в детском саду
Говорят, молния не бьёт дважды в одно дерево, но в случае Людмилы Швыдко эта поговорка не верна — женщине ещё раз пришлось столкнуться с ужасом террора через несколько лет после захвата автобуса, 5 декабря 1995 года. Тогда террорист пришёл в детский сад, которым руководила женщина, чтобы взять в заложники детей. Про этот случай беловчанке до сих пор вспоминать тяжело, о том дне Людмила говорит, едва сдерживая слёзы.
Когда террорист (позже выяснится, что это Юрий Карданов, бывший работник трамвайно-троллейбусного парка) днём зашёл в здание детского сада, где работала Людмила Швыдко, женщина сразу поняла, что с ним что-то не так — он был словно безумен, в руках — две боевые гранаты.
По словам Людмилы, мужчина был явно неадекватен, словно не в себе, но очень опасен, а в здании кроме женщин-воспитательниц и детей, никого не было. Мужчина потребовал связаться с милицией, ему дали телефон, и он озвучил требования: получить автобус, в который он загрузил бы детсадовцев, а потом возможность доехать на нём до здания правительства.
Пока Людмила с детьми из старшей группы и террористом находились на первом этаже, воспитательницы думали, как незаметно вывести ребятишек со второго этажа. Женщины решили обмануть преступника: сказали, что в здании прорвало канализацию, и нечистоты вот-вот польются сверху прямо на них. Чтобы исправить аварию, необходимы инструменты. Людмила Швыдко вспоминает, что обмануть преступника было не сложно: террорист был глуп, не совсем адекватен и явно брезглив. Инструменты он взять позволил.
Пока одни воспитательницы тихонько откручивали с окон первого этажа решётку, чтобы было, куда эвакуировать детей, другие начали «спецоперацию» по эвакуации — сказали ребятишкам что сейчас начнётся игра: будто заведующая (Людмила Швыдко) — это кошечка, мимо которой нужно тихонечко пробраться, чтобы та ничего не услышала. Дети уже готовились ко сну, но игру восприняли серьёзно и не издавали ни звука, пока крадучись двигались к спасению. Детей выносили из окна и быстро уводили в соседнее здание.
В этой схеме Людмиле Швыдко досталась самая опасная роль — лицом к лицу с безумцем она отвлекала его разговорами, отводила подальше от детей старшей группы, которые оставались рядом.
«Он же умышленно чеку из гранат выдернул — отпусти руку и граната взрывается. А я его полтора часа держала, полтора часа вела с ним переговоры, отводила от детей подальше, пока не приехали силовики. Приехали силовики, передали мне рацию и только тогда с меня сняли всё абсолютно, я тогда уже подчинялась им», — рассказывает Людмила.
Людмила всё это время нежно и ласково разговаривала с захватчиком. В какой-то момент, он заметил, что детей стало меньше. И разжал руки…
«А дальше всё, темно. И меня больше нет», — рассказала об этом моменте Людмила Александровна.
Очнулась Людмила Швыдко спустя две недели, после комы. Из её тела вытащили 120 осколков от двух разорвавшихся рядом гранат (позже следователь скажет, что по всем расчетам, по данным исследований и экспертиз, она не должна была выжить). И пробуждение было страшным: женщина узнала, что так и не смогла спасти всех детей, четверых малышей к тому времени уже похоронили.
Впоследствии Людмила Швыдко получила Орден Мужества, награду она называет общей, так как в спасении детей участвовали все вместе.
«Это не только мой орден, это орден всех моих девчонок. Мы — вся команда, мы так просто сработали. Одна вообще Люда, накинулась на двоих детей, собой их накрыла. Взрывной волной её отбросило, она с раздевалки прям в группу улетела. У неё немного нога потом ранена была. Зато двоих детей спасла».
Выжить после
Людмила Швыдко уверена, что жертвами теракта становятся не только те, кто гибнет или оказывается ранен во время самого преступления, но и все, кого коснулось злодейство. Например, освобождение заложников «взбесившегося автобуса» в 1988 году прошло без жертв. Но из-за сильнейшего стресса и переживаний у некоторых из детей и их родителей начались проблемы с сердцем. А из-за того, что на протяжении многих часов дети не могли сходить в туалет, у них развились соответствующие болезни.
«После всего этого у нас многие дети заболели. Осложнения с мочевым пузырём, осложнения с сердцем, почками. Связано всё с тем, что туалета не было, терпели долго. И эти ходили уроды, они там сзади организовали себе. Некоторые дети стали инвалидами. А родители… Потом сразу резко один умирает — рак. Потом кто-то от сердца умирает, у нас несколько родителей сразу ушло из жизни, такой вот стресс. Трагедия, конечно, сильнейшая. Жертвы были. Только это было после. У нас мальчик был, всё время страдал с сердцем, самый первый из детей ушёл. Ещё кто-то из детей были, которые не по годам рано ушли», — отмечает Людмила.
Сама же Людмила после того, как чудом выжила в теракте 1995 года, очень долго болела, никак не могла пойти на поправку. Здоровье было подорвано тяжёлыми ранениями и тяжёлой душевной болью — Людмила винила себя в гибели детей. Женщина стала ходить в церковь, однажды во время исповеди рассказала о том, что на душе, священнику. И получила странный совет — вернуться на малую родину, где «родная земля силы даст».
«Когда со мной всё произошло, я там стала погибать в полном смысле слова. Я год была на тяжелом лечении, я просто медленно умирала. (…) Мне ещё батюшка сказал, когда я исповедовалась, мне было очень тяжело жить, я почему-то думала, что это я убила детей. Он сказал: «вас вся республика знает, вы совершили подвиг и даже выбросьте из головы и об этом чтобы не было никогда разговоров! Вас Всевышний вытащил с того света, чтобы вы несли добро и помогали людям». И было принято решение, что я уезжаю с республики и мне моя земля даст силы и я начну восстанавливаться», — рассказывает женщина.
Так всё и произошло. Людмила Швыдко вернулась в Белово и стала восстанавливаться. Ту небольшую пенсию по инвалидности, что получала женщина, она решила тратить на благотворительность. Беловчанка помогала детской больнице, покупала вещи для детей-беспризорников, помогала старикам, бедным, онкобольным.
Как одни выходят из тени, а другие — теряют имя
Людмилу Швыдко довольно часто приглашают к школьникам и студентам. Она организует показ фильмов, связанных с терактами, которые затронули её семью показывает семейные реликвии, материальное свидетельство пережитого. А ещё женщина рассказывает школьникам и студентам, какие действия, мысли, слова помогли ей выжить в те страшные дни, рекомендует сохранять спокойствие и разговаривать с террористами мягко, без резких движений. Людмила надеется, что если кто-то из её подопечных когда-то столкнётся с опасностью, это поможет ему пережить беду, и даже спасти людей.
Повзрослевший Дмитрий Швыдко тоже живёт в Белове, уже давно завёл семью, растит двоих детей. О пережитом рассказывать журналистам категорически отказывается, но снялся в фильме, основой для сюжета которого стала история захвата заложников. Премьера нового фильма «Командир» прошла в феврале 2024 года и туда пришли не только бывшие ученики героического 4 «Г» класса, но и их родители и дети. Присутствие участников реальных событий на премьере фильма — не случайно. Выросшие пионеры из 4 «Г» класса сыграли в нём роли родителей похищенных детей. Одна из ролей досталась и Дмитрию Швыдко, который 35 лет назад не бросил свою учительницу и вернулся за ней.
Людмила Швыдко отмечает достоверность происходящего на экране и соответствие действительности за редкими исключениями. Так, в жизни террористы предлагали школьникам сжечь галстук, а в фильме — растоптать.
А ещё на премьере «Командир» присутствовал Герой Советского Союза Геннадий Зайцев. Именно он руководил операцией «Гром» по освобождению ребятишек из лап террористов. Правда, эту фамилию долго не упоминали в контексте той блестящей операции. Зайцев долго оставался в тени, а главным героем долго считался Евгений Шереметьев — тот самый офицер, который выменивал детей у террористов на оружие. Однако в 2024 году участникам тех событий назвали имя настоящего «мозга» операции — командира группы «А» («Альфа») КГБ СССР Геннадия Николаевича Зайцева. Полковник Шереметьев лишь выполнял его поручения.
«Именно он принимал решения о штурме, только на его плечах оно было. Или брать штурмом, или отпускать. И в последний момент он принимает решение отпускать, никакого штурма», — рассказывает Людмила Швыдко.
Что касается Шереметьева, то в фильме «Командир» есть один важный нюанс — у всех героев имена настоящих прототипов, кроме него. В фильме он носит фамилию Морозов. Всё дело в том, что Евгений Шереметьев, которого годами практически боготворили как спасителя детей, в начале 2000-х поддался на уговоры журналистов и на съёмках документального фильма встретился в кафе с одним из террористов, захвативших автобус с детьми. Отсидевший свой срок уголовник по-дружески посидел с бывшим сотрудником КГБ, выпил и даже поблагодарил за сохраненную жизнь. И многие из «пассажиров» злополучного автобуса восприняли это как предательство. Людмила Швыдко считает, что именно в этой встрече причина «потери имени» героя в фильме: злодеям руки, как друзьям, не жмут.
