Об условиях: деньги, оружие и жильё
За пять месяцев службы в Сирии я успел побывать в городах Алеппо, Хомс, Латакия, Дамаск и в пустыне на границе с Ираком. Люди хотят заработать денег, поэтому желающих ехать много, некоторые бывают там по нескольку раз. В день мы получали около 62 долларов, отслуживший там становится ветераном боевых действий. Не знаю, как отбирают и нанимают людей, когда в Сирию предложили отправиться мне, я был согласен.
Я работал с разведывательным оборудованием, подробнее рассказать не могу — секретная информация. Моя группа состояла из четырёх человек, с напарником мы дежурили шесть часов, потом нас сменяли двое других. На вооружение мне выдали автомат с патронами, пулемёт и ручной гранатомёт «Муха». Распорядок дня и дисциплину никто не контролировал, мы жили своей жизнью. Там, на передке, все наравне и «без погон». У каждого — своя задача, и выполнять её нужно быстро.
Жили по-разному, иногда ночевали в КАМАЗе, иногда — в КИМБе, домике, вмещающем от 4 до 6 человек. Старались создавать себе уют сами: если мы выполняли задание и были далеко от базы и столовой, то готовили самостоятельно. Кормили неплохо, воду доставляли даже в пустыню. Мы неприхотливые — думаю, выживем везде.
О войне: разруха в Сирии, обстрелы и боевики
Сирийские улицы наводят ужас: подорванные здания, обгорелые машины по обочинам, обстрелянные окраины и дети, которые бегают среди разрухи и просят еды. Видел разбомбленную школу — рассказывали, что в ней подорвал себя местный фанатик-смертник, обвешанный взрывчаткой. Понимать их веру я отказываюсь. Конфликты не должны решаться войной, в которой умирают дети.
В Сирии нас удивили огромные десятикилометровые норы, которые роют арабы. Дело в том, что земли там практически нет, поэтому им приходится копать песок и камни. Это очень трудно. В норах местные жители спасаются от бомб, военные используют их в качестве точки отступления, а боевики создают внутри убежища. В случае атаки проще уйти «под землёй», чем по ней.
Мы жили в десяти километрах от боевых действий, но в Алеппо я попал под обстрелы. Боевики начали палить среди ночи из крупнокалиберного оружия. Нас предупреждали о возможной атаке, поэтому мы заранее заняли позиции, ожидая получить пулю в лоб среди непроглядной темноты. Стрельба продолжалась двадцать минут, никто не пострадал.
Слышал, что один парень наткнулся на блокпост НАТО. Он ехал один, его вежливо развернули, дав понять, что дальше нельзя. Не знаю, что они там делают. Боевиков я не видел. По-моему, они фанатичные, жестокие звери, и в плен им попадаться нельзя, лучше умереть сразу. Смотрел запрещённое видео, которое снимали боевики. На нём они без разбора стреляют по людям и отрезают головы. Видео длится час, но я останавливал его каждые пять секунд.
За время моей командировки было трое погибших, два офицера и солдат-контрактник. Я их не знал, рассказывали, что они шли в колонне, которую расстреляли боевики. Позже прибыла российская авиация и открыла ответный огонь.
Новости о Сирии я практически не читаю. Увиденное мной — ужасно, многое разбомблено, но кое-что уже начали восстанавливать. Арабы ждут нашей помощи всегда, именно от России. Думаю, кроме нас им бы никто не помог.
Об арабах: отношение к русским, бедность и менталитет
Сирийцы воспринимали нас как братьев, некоторые из них когда-то учились в России. Но ведь мы не знаем, что у них в голове: кто-то искренне нам рад, а кто-то может и притворяться. Все местные жители, военные и гражданские, которых я встречал, относились к нам с уважением. Арабы — люди хорошие, безотказные в помощи. Если была возможность, мы выручали их, а они — нас. Мы заказывали у них еду, алкоголь и сигареты, просили сопроводить нас в магазин. Для этого подходили к любому военному сирийцу и спрашивали, сможет ли он добыть необходимые вещи. Если всё шло как надо, то уже через час товар у тебя в руках. За продажу алкоголя арабов наказывают, могут посадить на неделю в яму. Но деваться сирийцам некуда, им платят мало: хорошо, если лейтенант получает сто баксов в месяц. Но жить-то на что-то нужно. А вот воевать арабы не желают, в бою на них надежды нет, они чуточку трусоваты.
Однажды мне удалось пообщаться с сирийским офицером. Мы выпили с ним бутылочку местного алкоголя арака, поговорили по душам — нам помогал мобильный переводчик. Офицеру было около сорока лет, он рассказал о двух своих жёнах и четверых детях, уверял, что у него в доме кровь не прольётся никогда. Его жильё — вся пустыня, вместе с одной из жён и двумя детьми они пасли баранов. Ночевало семейство в палатке, внутри расстелены и развешаны ковры, в середине стоит печь, окружённая посудой.
Быт и условия жизни сирийцев сильно отличаются от наших. Большинство арабов напуганные войной бедняки, но есть и богачи с особняками и иномарками, живущие в уцелевшем центре Сирии. Автомобильное движение в стране никак не контролируется, о технике безопасности они даже не слышали. Города грязные, люди неопрятные, и я не думаю, что в этом виновата лишь война. Просто чистота их в принципе мало заботит.
Арабы обожают кальян и сладкое, которое они запивают чаем мате. Едят они лишь сухомятку, супов у них нет, хлеба — тоже, его заменяют лавашем. Практически все носят бороды и внешне друг от друга не отличаются. Женщины по улицам ходят мало, видимо, заняты домом, а мужчины зарабатывают торговлей. Наши военные привозят из Сирии домой оливковое мыло, зерновой кофе, сигары, платки и различные масла — от кокосового до жасминового.
Считаю, что присутствие российских войск в Сирии — это правильно. Если мы не прекратим войну, то гадина приползёт и в нашу страну, в наш дом, а России я подобного не желаю. Поэтому нужно рубить на корню.
