«Мы просто баловались»
В Кемерове пирсинг появился примерно в нулевых годах. Тогда у молодежи был очень популярен музыкальный телеканал MTV. В клипах – парни и девушки в яркой одежде, с татуировками, с колечками в носу и в пупке.
«Нам было лет 14-16. Мы увидели, что в мире есть пирсинг, что это очень круто и дерзко. Начали повторять. Делали проколы чем попало и где попало. Мы просто баловались. Все нынешние мастера через такое проходили. Это точно не то, что можно с гордостью вспоминать. В своё оправдание могу сказать, что это было очень давно. На тот момент Интернета практически не существовало. Что как правильно делать, мы не знали. Про антисептики вообще речь не шла. Как мы ничего не подцепили и не померли от этого, остаётся загадкой. Не боялись, потому что не знали, что это опасно. Чем ты лучше осведомлен, тем осторожнее к этому относишься», — рассказывает Катерина Лейкина.
Бесстрашные молодые люди нулевых годов делали проколы медицинскими катетерами, которые для этого не предназначены. А также иглами для пирсинга, продающимися в магазине рок-атрибутики «Металлика». Прокалывали уши, пупы и языки. Сначала друг другу, потом друзьям, потом друзьям друзей.
«В какой-то момент я поймала себя на том, что делаю проколы вообще каким-то незнакомым людям просто за шоколадку. Кто-то по своему желанию оставлял небольшие деньги, рублей 50. Я поняла, что мне просто нравится этим заниматься, нравится видеть улыбки на лицах людей», — делится мастер.
В то время девушка училась в Колледже статистики, экономики и информационных технологий и уже начинала трудиться в сфере, которая ей не нравилась. С 18 лет она работала бухгалтером. И одновременно принимала у себя дома людей, желающих сделать пирсинг. Начала брать деньги – 100-200 рублей. Поток клиентов становился больше. Девушка стала закупать расходные материалы и украшения.
«Финансовой выгоды не было, но какая-то копеечка на завтраки у меня появилась. Постепенно стала покупать оборудование, приобрела автоклав. Это аппарат для стерилизации расходников и инструментов. Информации стало больше, и я начала понимать: то, что я делаю, не просто рискованно – это опасно для людей», — рассказывает Катерина.
«Спасибо за поддержку»
Девушка поняла, что правильно работать в домашних условиях невозможно, и стала искать подходящее место в студиях красоты и тату-салонах.
«Кабинет пирсинга – это не просто угол, где можно сесть и делать проколы. Должны быть определенные условия, как минимум, это абсолютная чистота. Любой инструмент, украшения и весь расходник, то, что будет прикасаться к телу человека – всё должен быть стерильным. А правильная стерилизация – это сложный многоступенчатый процесс. Необходимо специальное оборудование. Это большие финансовые вложения. Таких денег у меня не было. А владельцы студий не понимали, почему в это надо вкладываться», — делится Катерина.
С 2016 года девушка стала снимать кабинеты в различных студиях. Началось её блуждание в поисках подходящего места. Однако до идеала было далеко. Так пришло понимание, что необходимо открывать свою студию.
«Я накопила. Вместе с друзьями, двумя тату-мастерами, мы решили делать своё. Чтобы там всё было максимально удобно для работы. Меня никто не поддержал – ни мама, ни муж. Они заявили, что я не справлюсь. Мама сказала: «А вдруг у тебя не получится?» Я ответила: «Ну, спасибо за поддержку». Муж тоже в меня не верил. Теперь уже бывший муж», — рассказывает Катерина.
В декабре 2019 года мастера начали совместную работу. Нашли подходящее помещение на Притомской Набережной, стали делать ремонт. Подобрали специальную краску, которую можно мыть дезинфицирующими средствами. В студии Катерины есть даже небольшая стерилизационная – специальное помещение, какое бывает в клиниках. Теперь можно работать. Однако в России на законодательном уровне не существует такой сферы деятельности, как пирсинг…
«Ты же справку мне не принесла»
В нашей стране деятельность пирсинг-мастеров никак не регламентирована. Нет никакого общепринятого стандарта их работы. Это означает, что каждый мастер руководствуется лишь здравым смыслом и голосом совести. Российская ассоциация профессиональных пирсеров была образована только в 2018 году. Получается, профессиональному российскому пирсингу всего два года.
«Всему приходится учиться самостоятельно. Осваивать Санитарно-эпидемиологические правила и нормативы, внедрять их, изучать медицинские справочники. Я не могу ошибаться – я ведь работаю с людьми. Имею дело с кровью, а кровь – вещь очень опасная. У некоторых она может быть и зараженной», — говорит мастер.
Катерина признаётся, что работала с людьми, болевшими гепатитом С. Далеко не каждый клиент скажет правду, но во время длительных процедур некоторые начинают откровенничать. Однажды пирсинг-мастер делала процедуру матери троих детей, которая была замужем за мужчиной, связанным с церковью. И сама женщина казалась одухотворенной и приятной. Разговорились.
«Оказалось, она бывшая наркоманка, была замужем за таким же, кололась. Родила двоих детей. Заработала гепатит. Она сказала, что ей стыдно, и никогда за тот период жизни прощения ей не будет. Она познакомилась со своим нынешним супругом. Он помог ей завязать. С детьми все нормально.
Вылечилась, ребёнка здорового родила. Я как бы всё понимаю. Всё так здорово и празднично. Но ты же справку мне не принесла о том, что ты действительно здорова», — рассказывает Катерина Лейкина.
Для безопасности мастер работает только с одноразовыми материалами, которые после процедуры утилизируются. Катерина регулярно сдаёт анализы на ВИЧ, гепатиты и сифилис.
«Ничего, что я тут перед вами стою?»
Девушка рассказывает, что, несмотря на широкую распространенность пирсинга, до сих пор можно встретить людей, которые осуждают такой тип украшений в крайне резкой форме. Особенно часто это бывает у врачей.
«Очень много нетактичных врачей. Я сама сталкивалась с их неадекватным поведением. Это была одна и та же врач с интервалом в пять лет. Когда она видит на людях пирсинг и татуировки, сразу делает нелестный вывод. Татуировки и пирсинг свидетельствуют о чём? Об аморальном образе жизни, конечно. Она считает, что это халатное отношение к себе, к людям вокруг, что их делает низкий сорт людей. Оскорбляет практически в глаза. Причем когда мы с ней пересеклись во второй раз, я была замужем и беременна. В городе вспышка пневмонии. Я лежала в больнице. Она стоит с медсестрой и прям при мне обливает меня грязью, говорит, что я, мягко говоря, ветреная. Я говорю: «А ничего, что я тут перед вами стою?» Она: «Раздевайся, ложись, я тебя не спрашивала». До этого я о таких вещах только читала, слышала от кого-то. И вот лично столкнулась – это отвратительно. Ну, будем надеяться, что она шикарный врач. Но точно не любит людей и шаблонно мыслит», — делится Катерина.
Девушка считает, что люди с таким отношением к пирсингу встречаются не только в Кемерове и вообще в провинциальных городах, но и в столице тоже. По словам её знакомых, московские врачи тоже иногда ведут себя крайне бестактно.
«Мне кажется, врач точно не должен мыслить предвзято. Ничего личного не может быть. Их мнение о человеке, грубо говоря, никто не спрашивал. Задача врача – помочь в беде. Вместо этого ты приходишь к ним, а тебя с ног до головы обливают грязью», — говорит Катерина.
«Метить скот»
До сих пор широко распространена точка зрения, что проколы для пирсинга лучше всего делать пистолетом.
«Пистолет в свое время придумали для того, чтобы метить скот. Кто начал делать это на людях, история умалчивает. Начали системы разрабатывать, типа совершенствовать. Но пистолет – это вещь опасная», — рассказывает пирсинг-мастер.
Процедура, выполненная пистолетом, не может быть стерильной, потому что пистолет не получится правильно стерилизовать. Конечно, его можно чем-то протереть – но этого недостаточно. На нём всё равно будут биологические остатки. Чтобы произвести адекватную стерилизацию, пистолет нужно разобрать. А он не разборный.
«Зачем вообще это делать, когда есть более современные методы? Некоторые говорят: «Да мы раньше кололи обычной швейной иглой». Ну, круто, раньше и в полях рожали. Почему же мы сейчас не рожаем в полях? Никто не говорит о том, сколько было осложнений и смертей при таких родах», — говорит Катерина Лейкина.
Существуют и одноразовые пистолеты, вроде как безопасные. Но, чтобы прокол быстро и без проблем зажил, нужен чёткий ровный разрез. Игла для пирсинга проходит через ткани и постепенно их растягивает. Тогда как пистолет делает разрывной прокол.
«Пистолет тупым предметом продавливает ткани. Если смотреть под увеличением, это выглядит отвратительно. Большинство моих клиентов, которые делали прокол пистолетом, говорят, что это очень больно. Разрывные проколы – это рваные раны, они будут дольше заживать. Возможны осложнения из-за того, что рана рваная. Это может привести к образованию сильных рубцов», — рассказывает пирсинг-мастер.
«Тебе нравится – давай сделаем!»
Конечно, среди клиентов Катерины много подростков. Обязательное условие – нужно прийти на процедуру с родителями. Мастеру важно поговорить со взрослыми, узнать их отношение к пирсингу.
«Иногда мама говорит: «Я против, но она всё равно это сделает. Пускай хотя бы сделает у вас». Так часто бывает. Это очень забавно. Недавно был случай. Пришла девочка 14-15 лет. С папой. Делали ей прокол хряща. Говорят: «Мама не придет – она впечатлительная». Я спрашиваю у отца: «Вы против?» Он: «О нет, нет! Давайте делать. Очень красиво, очень нравится». И следит за тем, как я работаю», — рассказывает Катерина.
Мастер говорит, что во время процедуры матери больше интересуются украшениями, а не происходящим. Зато отцы как раз наблюдают, как происходит прокол.
«Конечно, я начинаю нервничать, когда за мной следят. Поэтому я сразу говорю: «Меня не отвлекайте, мы всё заранее обсудим, задавайте вопросы». Потом я выполняю определенную последовательность действий. Раскладываю инструменты, кладу всё на конкретные места, подхожу определенным образом к клиенту и так далее. Это очень важно», — делится мастер.
В Кемерове пирсинг чаще всего делают девушки от 20 до 35 лет. А вообще обращаются люди самых разных возрастов – от 14 до 65. Парни делают пирсинг редко.
«У нас пока не принято, чтобы у мужчины был пирсинг. В других городах это более распространено. Там, где не так сильно осуждают внешний облик. Те редкие парни, которые все-таки приходят, чаще всего делают проколы носа. Юристы были, врачи. Хирург приходил, очень брутальный. Частенько бывают люди творческих профессий», — рассказывает Катерина.
Она говорит, что для девушек пирсинг – это возможность украсить себя и добавить что-то особенное в свою жизнь.
«Приходят в платьишках, с сумочкой. Одна: «Я преподаватель». А потом оказывается, у неё соски проколоты и интимный пирсинг есть. Ну, такая, с изюминкой. Это очень прикольно и интересно. Все разные. Девушки множества разных профессий», — говорит мастер.
Пожилые люди обращаются к Катерине крайне редко. Она делала пирсинг всего двум женщинам, которым было больше 60 лет. Одной клиентке 65, она из Анжеро-Судженска, захотела поставить микродермал в яремную впадину. До этого пирсинг она никогда не делала.
«Её привела дочка, которая является моей постоянной клиенткой. Я сама была в шоке. Женщина очень крутая. Она врач, следит за своим здоровьем. С микродермалом уже год живёт. Всё шикарно зажило, вообще без проблем», — рассказывает пирсинг-мастер.
Вторая пожилая женщина – это мама Катерины, ей 62 года. Мама помогает Катерине с украшениями. Когда их присылают, она забирает посылки из пунктов доставки. Затем мама и дочь распаковывают свёртки и рассматривают блестяшки. Мама Катерины буквально влюбилась в одно из украшений – в золотую оливковую ветвь с фиолетовыми фианитами.
«Мама говорит: «Красиво, очень хочу». Я отвечаю: «Тебе нравится – давай сделаем». Она: «Ну, а что люди скажут?» Часто встречается такая позиция. Мы о мнении других думаем больше, чем о самих себе. Я говорю: «Мам, а не наср***? Ты уже находишься в том возрасте, когда можно писать в штаны и говорить, что у тебя маразм». Она, конечно, дико боялась прокола. Сейчас прошло больше месяца – всё идеально», — делится Катерина.
